Сначала в новой Польше начались жаркие споры между местными румынами, которых во Львове было очень мало, и местными православными из галичан, волыняк, беженцев и переселенцев, постоянных жителей, которых вместе было много, по вопросу кто имеет право использовать православный храм. Сам же вопрос про законное обладание им оставался открытым, потому что оно могло быть решено только соглашением между Польшой и Румынией. В НОВОЙ ПОЛЬШЕ
(1918 - 1939 гг.)В делах возвращения храма от румынов в первые годы усердно потрудился львовский издатель А. Н. Яскив. По поручению группы православных, ему удалось, прежде всего, получить от румынов ключи и передать управление храмом и он, после приведения его в порядок, приглашал то одиноких священников с Волыни, то монахов из Почаевской Лавры совершать в нем богослужения. Какое-то время служил в храме военный священник Андрей Яцишин, потом долгое время почаевский монах Панкратий: а тем временем Яскив то сам, то с другими людьми, ездил в Варшаву на аудиенции к митрополиту и в министерство просвещения и вероисповеданий и с трудом получил разрешение на организацию прихода (позднее и братства), на назначение настоятеля и признание права пользования храмом местной православной группе, уже организованной в приход. Позднее новоприбывшему настоятелю о. Пантелеимону из Почаевской Лавры удалось отсудить от румын приходской дом; в этом ему помогло возникшее на Лемковщине новое православное движение. Отец Пантелеимон стал первым православным благочинным для всех православных приходов в Галичине. Все эти приходы подчинялись епархиальной власти в Варшаве.
Церковный комитет из нескольких человек заведовал делами храма, число его прихожан заметно росло, но несмотря на это, состояние его становилось все тяжелее, причиной этому послужил начавшийся в суде процесс за храм между Польшой и Румынией, который усложнялся, затягивался и казался бесконечным. Такие большие и, казалось бы, действительно сложные споры между двумя державами как например за львовско-черновицкую железнодорожную линию, размежевание территории, замену и передачу больших хозяйств: государственных, общественных и частных, - разрешались на протяжении 2-3 лет, а за львовский православный храм спор тянулся десять лет и закончился тем, чем и должен был закончиться еще в самом начале, а именно - простым заменным соглашением в суде.
Процесс и связанные с ним хлопоты, оплаты адвокатов, делегаций и поездок и пр. обходилось храму очень дорого. А тем временем круг деятельности храма значительно расширился по причине уже упоминавшегося православного движения на Лемковщине (поветы Горлицы, Новый Санч, Ясло, Сяник), где около 1939 г. насчитывалось более 30 православных общин, которые охватывали целые большие села; появлялись, хотя и редко, такие новые православные общины и на восточной Галичине а между тем польские власти, следуя недоброй памяти австрийской традиции признавали приходом только одну единственный - львовский, а все иные в целом крае лишь за его филиалы (дочерние), и в такой своей враждебной позиции польские власти были долго и твердо уперты. Бывало много и других натисков и препятствий, например, в законном оформлении перехода в Православие, в назначении или хотя бы допуске священника, в разрешении строительства или ремонта храмов и часовен, собраний духовенства, его поездок, ведения метрик, даже совершения богослужения в открытом или закрытом помещении, - всего и не перечислить. И все это валилось на слабые плечи одного-одинешенького прихода во Львове.
При храме действовал отдельный комитет по охране могил русских воинов на Холме Славы, но по приказанию польских властей тот Холм Славы на Лычаковском кладбище в 1938 г. был раскопан, тленные останки из могил частично раскиданы, а частично собраны в мешки и закопаны в одной общей могиле, в долине, в глухом угле Лычаковского кладбища, на другом его конце.
Поскольку при настоятелях львовского православного храма и прихода концентрировалась православная миссия для всего края, то скоро выявилась острая необходимость издавать свой печатный орган, который и выходил как ежемесячник под названием "Воскресение", на протяжении 10-ти лет (1927-1937).
Только процесс с Румынией закончился, грянул на храм новый и тяжелый удар: польское правительство, считая православный храм своей собственностью, с которой может делать все, что ему нравится, объявило приходской храм гарнизонным, хотя во львовском гарнизоне православных солдатов, как было установлено, всего нашлось 13 человек. Напрасными были всякие доводы и пояснения, что при храме служит также другой священник, а именно военный, и что он, все равно, обслуживает вполне достаточно религиозные нужду православных солдат, что приход при львовском храме возглавляет все православные храмы в крае, а если бы во львовском гарнизоне было бы больше православных солдат, то тогда храм не мог бы их вместить, потому что слишком мал. Ничто не помогло. Пропольски настроенный военный священник Иосиф Семашко стал его полным хозяином и из-за того, что его церковный комитет и церковный староста, протестуя и борясь против наглого захвата, отошли от дел, он назначил своих, правда, под давлением правительственных чиновников, подчинил себе настоятеля храма, считая себя самого настоятелем, верхние комнаты в приходском доме, поскольку все сам не занял, сдал квартирантам, а настоятеля прихода с семьей и весь причет загнал в подвал и т. д. На счастье, правление о. Иосифа было недолгим: он скоро стал епископом и выехал из Львова. После него военным священником стал о. Григорий Курилас, уроженец Галичины, который хорошо знал ситуацию и был ревностным священником. Отец Григорий стал постепенно ликвидировать все те беззакония и хотя незаметно, но энергично, добивался перед властью, чтобы храм и приход были возвращены законному собственнику, т. е. прихожанам. Тем временем началась 1-го сентября 1939 г. немецко-польская война и разрубила Гордиев узел.